Две легких сонатины относятся к последним сочинениям, созданным Прокофьевым за рубежом, то есть к периоду неограниченной свободы в творческом самовыражении, еще не скованном границами жесткой советской цензуры. По словам композитора, «к сонатинам у меня всегда было влечение: мне нравилась идея написать совсем простую вещь в такой высшей форме, как сонатная». Стоит добавить, что «нарочитая» легкость сонатин заключается отнюдь не в технической или образной легкости (в этом смысле здесь как-раз требуется предельная внутренняя и «тактильная» концентрация — для того чтобы уследить за искрометными смысловыми модуляциями музыки). Здесь, скорее, имеется в виду иная простота, заключенная в особой ясности изложения музыкальных мыслей: прозрачная фортепианная фактура (изящность, графичность письма), относительная простота музыкального замысла (общая холодноватая отстраненность звучания, лишенного традиционных драматических контрастов, «сдвигов», сопоставлений), камерность на уровне драматургии.